Неточные совпадения
Левин быстро повернулся и ушел от него в глубь
аллеи и продолжал один ходить взад и вперед. Скоро он услыхал грохот тарантаса и увидал из-за
деревьев, как Васенька, сидя на сене (на беду не было сиденья в тарантасе) в своей шотландской шапочке, подпрыгивая по толчкам, проехал по
аллее.
К дому с обеих сторон прилегали темные
деревья старинного сада,
аллея стриженых елок вела к подъезду.
Приятно было наблюдать за
деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по
аллее. Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
В саду Татьяна Марковна отрекомендовала ему каждое
дерево и куст, провела по
аллеям, заглянула с ним в рощу с горы, и наконец они вышли в село. Было тепло, и озимая рожь плавно волновалась от тихого полуденного ветерка.
Она, не глядя на него, своей рукой устранила его руки и, едва касаясь ногами травы, понеслась по лугу, не оглянулась назад и скрылась за
деревьями сада, в
аллее, ведущей к обрыву.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами улицы с густыми, прекрасными
деревьями: так что идешь по
аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось, ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
Дорога идет по великолепной
аллее между мускатными
деревьями и померанцевыми, розовыми кустами.
По гласису тянутся две
аллеи больших широколиственных
деревьев; между
аллеями, по широкой дороге, движется бесконечная нить двуместных и четвероместных колясок, с синьорами и синьоринами, с джентльменами, джентльменками, и огибает огромное пространство от предместий, мимо крепости, до самого взморья.
От дома шли большею частию узенькие
аллеи во все стороны, обсаженные или крупной породы
деревьями, или кустами, или, наконец, цветами.
Остальная половина дороги, начиная от гостиницы, совершенно изменяется: утесы отступают в сторону, мили на три от берега, и путь, веселый, оживленный, тянется между рядами дач, одна другой красивее. Въезжаешь в
аллею из кедровых, дубовых
деревьев и тополей: местами
деревья образуют непроницаемый свод; кое-где другие
аллеи бегут в сторону от главной, к дачам и к фермам, а потом к Винбергу, маленькому городку, который виден с дороги.
Посредине главной
аллеи растут, образуя круг, точно дубы, огромные грушевые
деревья с большими, почти с голову величиною, грушами, но жесткими, годными только для компота.
Мы сели у окна, на самом сквозном ветру, и смотрели на огороженный забором плац с
аллеею больших тенистых
деревьев, назначенный, по-видимому, для ученья солдат.
Мы шли по
аллее из каштанов, персиковых и фиговых
деревьев.
Славное это местечко Винберг! Это большой парк с веселыми, небольшими дачами. Вы едете по
аллеям, между дубами, каштанами, тополями. Домики едва выглядывают из гущи садов и цветников. Это все летние жилища горожан, большею частью англичан-негоциантов. Дорога превосходная, воздух отрадный; сквозь
деревья мелькают вдали пейзажи гор, фермы. Особенно хороша Констанская гора, вся покрытая виноградниками, с фермами, дачами у подошвы. Мы быстро катились по дороге.
При лунном свете на воротах можно было прочесть: «Грядет час в онь же…» Старцев вошел в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе стороны широкой
аллеи и черные тени от них и от тополей; и кругом далеко было видно белое и черное, и сонные
деревья склоняли свои ветви над белым.
Эти аллеи-тротуары под куполом зеленых
деревьев — красота и роскошь, какой я еще не видал в Москве.
В одном месте сплошной забор сменился палисадником, за которым виднелся широкий двор с куртиной, посредине которой стоял алюминиевый шар. В глубине виднелся барский дом с колонками, а влево — неотгороженный густой сад.
Аллеи уходили в зеленый сумрак, и на этом фоне мелькали фигуры двух девочек в коротких платьях. Одна прыгала через веревочку, другая гоняла колесо. На скамье под
деревом, с книгой на коленях, по — видимому, дремала гувернантка.
В сознании его оставалось воспоминание, что по этой
аллее он уже прошел, начиная от скамейки до одного старого
дерева, высокого и заметного, всего шагов сотню, раз тридцать или сорок взад и вперед.
Большой дом, обширные комнаты, парк с густыми
аллеями; летом — воздух пропитан ароматами, парк гремит пением птиц; зимой —
деревья задумчиво помавают обнаженными вершинами, деревня утопает в сугробах; во все стороны далеко-далеко видно.
Там стоял полный, непроницаемый мрак, и только в самой середине его скользнувший неведомо откуда луч вдруг ярко озарял длинный ряд
деревьев и бросал на землю узкую правильную дорожку, — такую светлую, нарядную и прелестную, точно
аллея, убранная эльфами для торжественного шествия Оберона и Титании.
Шуваловский парк привел нас в немой восторг. Настоящие
деревья, настоящая трава, настоящая вода, настоящее небо, наконец… Мы обошли все
аллеи, полюбовались видом с Парнаса, отыскали несколько совсем глухих, нетронутых уголков и еще раз пришли в восторг. Над нашими головами ласково и строго шумели ели и сосны, мы могли ходить по зеленой траве, и невольно являлось то невинное чувство, которое заставляет выпущенного в поле теленка брыкаться.
Полсотни толстых лип, две или три куртины плодовитых
деревьев, большой пруд с жирными карасями, множество кустов смородины и малины и несколько гряд с овощами — вот что заменяло тогда нынешние красивые
аллеи, беседки, каскады и сюрпризы.
Каникулы приходили к концу, скоро должны были начаться лекции. В воздухе чувствовались первые веяния осени. Вода в прудах потемнела, отяжелела. На клумбах садовники заменяли ранние цветы более поздними. С
деревьев кое-где срывались рано пожелтевшие листья и падали на землю, мелькая, как червонное золото, на фоне темных
аллей. Поля тоже пожелтели кругом, и поезда железной дороги, пролегающей в полутора верстах от академии, виднелись гораздо яснее и, казалось, проходили гораздо ближе, нежели летом.
От берега по ступеням, расположенным полукругом, мы поднялись в огромную прямую
аллею и зашагали меж рядов гигантских
деревьев.
Он сбежал, пока никто не мог его видеть, и пошел тихим шагом на балкон и, на балконе закурив папиросу, как будто гуляя, пошел в сад по тому направлению, по которому она пошла. Он не сделал двух шагов в
аллее, как за
деревьями мелькнула плисовая безрукавка на розовом растегае и красный платок. Она шла куда-то с другой бабой. «Куда-то они шли?»
В одно прекрасное утро, взглянув в окно, обращенное в парк, я увидел, что по одной из расчищенных для моих прогулок
аллей ходят двое мужчин, посматривают кругом хозяйским глазом, меряют шагами пространство и даже
деревья пересчитывают.
Солнце уже зашло за макушки березовой
аллеи, пыль укладывалась в поле, даль виднелась явственнее и светлее в боковом освещении, тучи совсем разошлись, па гумне из-за
деревьев видны были три новые крыши скирд, и мужики сошли с них; телеги с громкими криками проскакали, видно, в последний раз; бабы с граблями на плечах и свяслами на кушаках с громкою песнью прошли домой, а Сергей Михайлыч все не приезжал, несмотря на то, что я давно видела, как он съехал под гору.
В
аллеях тень и свет сливались так, что
аллеи казались не
деревьями и дорожками, а прозрачными, колыхающимися и дрожащими домами.
От раннего утра до вечера около
деревьев, кустов, на
аллеях и клумбах, как муравьи, копошились люди с тачками, мотыгами, лейками…
Между стволов и ветвей просвечивали багровые пятна горизонта, и на его ярком фоне
деревья казались ещё более мрачными, истощёнными. По
аллее, уходившей от террасы в сумрачную даль, медленно двигались густые тени, и с каждой минутой росла тишина, навевая какие-то смутные фантазии. Воображение, поддаваясь чарам вечера, рисовало из теней силуэт одной знакомой женщины и его самого рядом с ней. Они молча шли вдоль по
аллее туда, вдаль, она прижималась к нему, и он чувствовал теплоту её тела.
Он поторопился выпить свой чай и ушёл, заявив, что ему нужно разобрать привезённые книги. Но в комнате у него, несмотря на открытые двери, стоял запах керосина. Он поморщился и, взяв книгу, ушёл в парк. Там, в тесно сплочённой семье старых
деревьев, утомлённых бурями и грозами, царила меланхолическая тишина, обессиливающая ум, и он шёл, не открывая книги, вдоль по главной
аллее, ни о чём не думая, ничего не желая.
Листья с
дерев осыпались и темными грудами лежали в
аллеях и близ ограды.
Живя с самой весны в N-ском уезде и бывая почти каждый день у радушных Кузнецовых, Иван Алексеич привык, как к родным, к старику, к его дочери, к прислуге, изучил до тонкостей весь дом, уютную террасу, изгибы
аллей, силуэты
деревьев над кухней и баней; но выйдет он сейчас за калитку, и всё это обратится в воспоминание и утеряет для него навсегда свое реальное значение, а пройдет год-два, и все эти милые образы потускнеют в сознании наравне с вымыслами и плодами фантазии.
Промежутки между кустами и стволами
деревьев были полны тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом, и, что надолго осталось в памяти Огнева, клочья тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно для глаза, ходили друг за дружкой поперек
аллей.
Тот же вечер. Конец улицы на краю города. Последние дома, обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела,
аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея
деревьями. В воздухе порхает и звездится снег.
Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше бродили обручановские коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали большие
деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой усадьбе были уже
аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
Раз в одну из остановок
аллею перебежала белка, точно красноватый комок на колесиках перекатился с одного
дерева на другое.
И эта редкая роскошь, собранная руками дедов и отцов, это богатство больших, полных роз, поэтических гротов и бесконечных
аллей было варварски заброшено и отдано во власть сорным травам, воровскому топору и галкам, бесцеремонно вившим свои уродливые гнезда на редких
деревьях!
Коляска катилась по роскошным
аллеям, усаженным тропическими
деревьями, и по бокам этих
аллей ютились в листве бананов маленькие белые дома, крытые зеленью тех же бананов. Около домиков были садики, огороды и маленькие полянки, засеянные маисом, — совсем деревенский вид.
Сквозь густую листву
деревьев, и справа, и слева, кокетливо выглядывали небольшие одноэтажные белые, точно мраморные, дома или, вернее, дворцы-виллы, с большими верандами, уставленными цветами. Боковые
аллеи вели к ним.
В ту самую минуту, когда покажется конец
аллеи, выходящей в степь, нужно начать считать на левой стороне буковые
деревья.
Они вышли из дому и через калитку вошли в сад. И на просторе было темно, а здесь, под липами
аллеи, не видно было ничего за шаг. Они шли, словно в подземелье Не видели друг друга, не видели земли под ногами, ступали, как в бездну. Пахло сухими листьями, полуголые вершины
деревьев глухо шумели. Иногда сквозь ветви слабо вспыхивала зарница, и все кругом словно вздрагивало ей в ответ. Сергей молчал.
Балаган, отданный в распоряжение труппе фокусника, стоял почти на конце квартала, и за ним сразу начинался большой старый парк, примыкавший к городу. Летом должно было быть чудно хорошо в этом парке, но теперь огромные сугробы снега сплошь покрыли его
аллеи и дорожки.
Деревья стояли совсем серебряные от инея, a над всей этой белой полосой темнело темное зимнее небо, осыпанное миллиардами звезд.
Он мысленно употребил это модное слово и значительно успокоился. Под двумя липами, в прохладной тени, ему стало хорошо. Прямо перед его глазами шла
аллея, а налево за
деревьями начинался фруктовый сад, тоже запущенный, когда-то переполненный перекрестными дорожками вишен, яблонь и груш, а в незанятых площадках — грядами малины, крыжовника, смородины, клубники.
Не было тут ни
аллей, ни дорожек; только разбросанные группы
деревьев и огромные одиночные липы с ветками, спускавшимися до земли.
Сани остановились у кладбищенских ворот. Узелков и Шапкин вылезли из саней, вошли в ворота и направились по длинной, широкой
аллее. Оголенные вишневые
деревья и акации, серые кресты и памятники серебрились инеем. В каждой снежинке отражался ясный солнечный день. Пахло, как вообще пахнет на всех кладбищах: ладаном и свежевскопанной землей…
Вид с крыльца превосходный: прямо перед вами расстилается широкая, усыпанная песком эспланада, края которой с необыкновенным вкусом убраны бесчисленным множеством цветов; левее эспланады видны огромные и красивые оранжереи, а прямо перед вами, с лишком на 120 сажен, тянется грандиозная липовая
аллея, огромные
деревья которой ясно свидетельствуют об ее более чем полувековом существовании; в конце
аллеи видны развалины большой каменной беседки, а далее, как зеркало, блестит огромное озеро.
Вот какая-то деревушка, ни одного огонька в ней. Опять лес, поле, опять сбились с дороги и кучер слезал с козел и танцевал. Тройка понесла по темной
аллее, понесла быстро, и горячая пристяжная била по передку саней. Здесь
деревья шумели гулко, страшно, и не было видно ни зги, точно неслись куда-то в пропасть, и вдруг — ударил в глаза яркий свет подъезда и окон, раздался добродушный, заливчатый лай, голоса… Приехали.
Покамест сотский их отыскивал, мы пошли в сад. Сад огромный, версты на полторы тянется он по венцу горы, а по утесам спускается до самой Волги. Прямые
аллеи, обсаженные вековыми липами, не пропускающими света божьего, походили на какие-то подземные переходы. Местами, где стволы
деревьев и молодых побегов срослись в сплошную почти массу, чуть не ощупью надо было пробираться по сырым грудам обвалившейся суши и листьев, которых лет восемьдесят не убирали в запущенном саду.
Сторож и прохожий трогаются с места. Они идут рядом, плечо о плечо и молчат. Сырой, пронзительный ветер бьет им прямо в лица, и невидимые
деревья, шумя и потрескивая, сыплют на них крупные брызги…
Аллея почти всплошную покрыта лужами.